Ещё одна приятная прогулка по старому Орлу.
5. МАГИЯ РЕКИ
Здравствуй, Ока! В жизненном водовороте стремительно промчавшихся десятилетий все как-то было недосуг исполнить свое заветное желание — душевно по-откровенничать с тобой. Сегодня, наконец, собрался.
Я разделяю восторги поэтов и лириков, придумавших возвышенные сравнения тебя с «поясом Богородицы», «голубой аллеей России», наградивших эпитетами ясноглазой и синеокой красавицы, но для меня ты, прежде всего, частичка жизни — романтичной и будничной, трудовой и беззаботной, игривой и строгой, приветливой и коварной, отзывчивой и жестокой,..
О твоем существовании мне стало известно с пятилетнего возраста, когда однажды вместе с матерью пришли к тебе стирать белье. С тех пор в течение многих лет ты воспринималась огромными гладкими валунами, выступающими из воды (позднее - грубо сколоченными стиральными плотами), на которых женщины хлестко и сочно отбивали вальками свернутые мокрые тряпки, и, конечно, — непременными железными тазиками и чашками с пирамидами выстиранного белья.
Свой первый суровый урок ты преподала мне на восьмом году жизни, когда, купаясь в районе завода Медведева, я опрометчиво зашел в воду по грудь и неведомая сила стала затягивать в глубину... И не окажись поблизости взрослого, вполне вероятно, что конец был бы трагичен... Ты учила осторожности, развивала наблюдательность и сообразительность, щедро дарила детские радости: соревнования с приятелями в искусстве делать «блинчики» при метании камешков по водной поверхности, поиск разноцветных голышей и ракушек. Но все же главной отрадой была рыбная ловля при помощи самодельного устройства. В большом листе железа мы загибали высокие борта, толстым гвоздем превращали дно в решето, к нему привязывали кусок хлеба и эту снасть ставили на неопасную для себя глубину. Спустя некоторое время резко поднимали приладу вверх, вода с шумом струями уходила через дырки, а на дне трепыхалось с пяток мелких рыбешек.
В 1954 году, получив напрокат лодку, мы с братом бороздили твои воды вниз, до сегодняшней ТЭЦ, и далеко вверх, до Лужков, накачивая бицепсы и делая интересные открытие. Любопытно было отметить, что на всем, в общем-то немалом, таоем пространстве в черте города было только два высоководных железобетонных моста - железнодорожный и Красный. В Лужки, к колхозному рынку (против сегодняшней фабрики "Радуга" [наб.Дубровинского, 60 - Kireev] ), на Монастырку (от улицы Герцена) воли деревянные мосты; Пролетарскую гору и правый берег соединяли пешеходные лавы. Экзотично и притягательно выглядели паромы — вместительные плоскодонные лодки курсирующие по перекинутому через всю реку канату. Сжигаемые любопытством, мы с дружком упросили хозяина переправы, что была чуть выше базара, разрешить опробовать его экстравагантное плавсредство, на что он охотно согласился, поставив условие обязательного провоза пассажиров; сам же, конечно, оставался на берегу. Несколько дней мы охотно переправляли горожан с одного берега на другой, но, набив проволокой мозоли на руках, разочаровались.
Глядя с завистью на мускулистых парней из морского клуба, орудующих веслами то на высоких баркасах, то на широких «фофанах», то на юрких байдарках, мы с приятелем мечтали и грезили о своем плавсредстве. И в один прекрасный день ты преподнесла шикарный подарок: морклуб завез большую партию «двоек», предназначенных для массового проката. Хранились они довольно безответственно, и по этой причине значительная часть лодок, как говорится, разошлась по рукам. Ежедневно морклубовцы рыскали в поисках пропаж, находя одну за другой, и возвращая их на место. Нам же с дружком удалось наслаждаться своей «бригантиной» почти целый месяц; обнаружить её постороннему было непросто - вволю накатавшись и порыбачив, мы заплывали в твой приток Пересыханку, старательно топили, прикрепив ко дну проволокой, а сверху забрасывали травой и лопухами.
Ты, Ока, будила фантазию и выдумку в сооружении невообразимых плавательных самоделок. Какие только плоты, катамараны, рукодельные плоскодонки с велосипедным приводом не бороздили твои воды! К числу умельцев ты приобщила и меня, превратившего автомобильную камеру в симпатичный «тузик». Мой агрегат с удобным сидением, подножками и багажником, с веслом байдарочного типа, вызывал восторженные восклицания.
Никакими словами не описать минуты истомы, беспечности, расслабленности - короче, кайфа, когда выпадало растянувшись на траве, нежиться под горячими лучами летнего солнца; или кучкуясь на берегу в районе фабрики «Радуга» с дворовыми пацанами азартно резались в карты; или заходились от хохота, слушая забавные истории, пришедших купнуться клоунов Тапсика и Папсика, оказавшихся в нашем городе с гастрольным шапито.
Не менее, чем летом, твое властное влияние ощущалось и в зимние месяцы. Магнитом тянуло к тебе в первые морозные деньки, когда ты только покрывалась тонким ледком. Ледостав! Сколько приносил он с собой свежести, радостного ожидания! Обязательно надо было попробовать прочность первого льда ударом палки или брошенным камнем, от чего по зеркальной поверхности раздавались охающие высокие звуки «Вьюх - юх - х»! В этот период всегда находились отчаянные, проверяющие себя на смелость, отправляясь на противоположный берег. После чего по городу шли взволнованные разговоры:
- Слышали? Вчера против базара провалился...
На что собеседник возражал: - Да нет, это случилось против горсада.
- Что? И у горсада тоже?!
Да, неосторожность и глупую самоуверенность ты строго наказывала и зимой! С приходом настоящих морозов и глубокого снежного покрова ты затейно продолжала воспитывать, развивать, занимать, радовать. От железнодорожного моста до плотины из года в год прокладывалась отличная лыжня, и не проходило дня, чтобы она пустовала. По выходным устраивались различные соревнования, эстафеты, принять участие в которых мог любой желающий. Высокие берега на всем твоем протяжении были так плотно укатаны лыжами и санками, что позволяло с ветерком съезжать на тарантасах —двухполозных, с дугообразным правилом, самоделках, согнутых из длинных толстых прутьев. На льду, в сторону Монастырки, трещали моторами мотокроссмены; они же против морклуба устраивали рычащие игры в мотобол. Здесь впервые я с любопытством наблюдал, как стрелой проносились по снегу экстравагантные аэросани.
В 1955 году работники детского парка у своих владений устраивали на реке природный каток, используя для этих целей силы своих посетителей. Несколько дней мы, пятнадцатилетние пацаны, фанерными щитами расчищали его огромную территорию. Впоследствии администрация того же парка уже при помощи автомашины со скребком устраивала длинную эллипсовидную беговую дорожку от парка до деревянного моста у рынка, промчаться по которой с ветерком на «ножах» составляло неописуемое наслаждение.
А про доморощенный хоккей можно слагать легенды! Почти против каждого высокого дома, вдоль берега, темнели расчищенные квадраты самодельных «кортов», на которых мы крупными ледышками обозначив ворота, азартно гоняли настоящими клюшками резиновый диск шайбы.
Зимой ты, Ока, способствовала развитию силы, воли, ловкости, становлению мужского характера. Помогала расширить круг друзей и знакомых.
Совершенно иными, неповторимыми, в основном эмоциональными ощущениями, настроениями, чувствами одаривала ты с приходом весны. Унылый твой вид в конце марта с серым бесформенным пластом льда, отошедшего от берегов, и с широкими полосами воды по обеим сторонам в один из апрельских дней вдруг преображался в захватывающее дух художественное полотно. Ты вся, насколько мог охватить глаз, оказывалась покрытой движущимися, с шорохом сталкивающимися, налезающими друг на друга и с треском ломающимися ледовыми пластинами. Периодически, где-то внизу, происходил затор, останавливающий движение, и тогда взору открывалась завораживающая игра света и тени. Пестрая рябь поломанных льдин, вертикально торчащие из воды грязные рваные глыбы зловеще ввергали в мрачное настроение, и вдруг, с проблеском слепящего солнца, хрустальные ледяные изломы начинали переливаться и сверкать мириадами разноцветных искр.
Освободившись ото льда, ты в дни половодья, непривычно широкая, представала совершенно незнакомой, таящей в себе угрюмую силу. Два настроения создавала ты в дни своего весеннего разгула: смятенное, когда с наступлением темноты около тебя в густом тумане глухо вязли голоса и чёрная пустота тяжело плещущейся холодной воды вселяла беспокойство и неуверенность; тревожила неизвестностью и тяжёлыми предчувствиями; и - утреннее жизнеутверждающее, совершающее утром чудесную метаморфозу: бескрайний, захватывающий дух водный простор, будоражащий чувства воздух наполняли грудь свежестью, радостным волнением, рождали трепетные надежды и ожидания...
На этом наверное, монолог можно было бы и закончить, но в таком случае мои откровения окажутся не совсем откровенными, поскольку я ни слова не обмолвился об одной из неприятных черт твоего характера - способности устраивать безрассудно жестокие оргии неукротимой водной стихии, как это было в 1970 году.
В буйном весеннем кураже ты устроила тогда свой печальный вернисаж, где в качестве экспонатов проносила перед изумлёнными жителями города конструкции сорванных мостов, бесчисленные брёвна и доски, накренившиеся дачные домики. Один из них, зацепившись на мемориале 400-летия города, несколько дней жалким видом взывал о помощи. Тебе и этого показалось мало: ты хлынула в город, выплеснувшись на улицы Пересыханку, Курские, Советскую, Герцена, Московскую, затопив подвалы и первые этажи строений. Ты остановила движение городского транспорта, открыв плотово- лодочное сообщение между домами на центральных улицах Железнодорожного района.
>>> |
Страница 12 из 36: « Назад 1 ... 11 12 13 ... 35 36 Дальше »